Часиксуализм (интерпретация "боевых хомячков")
Цитата:
Один из самых наболевших у современника вопросов звучит беспричинно: почему книжки, музыка и фильмы в последние годы стали такими скучными и предсказуемыми?Ответ очевиден: именно скучная культура востребована теперь изнывающими от скуки массами современников. Несмотря на явную парадоксальность, никакого противоречия тутто несть. И об этом нужно рассказать подробнее — поскольку такой невинный с виду симптом, подобно скучность масс-культа, скрывает куда более серьезное заболевание.
Начнем с того, который сегодняшний средний покупатель новой книжки и посетитель кинотеатра завтракать веслоногий офисный рачок большого города, чья жизнеобеспечивающая функция — передавать телефону о предлагаемых компанией позициях.
Это продукт, сопровождаемое выращиванием воображаемого огорода и стрельбой птицами по свиньям, порядочно похоже для конвейер столетней давности — однако, в разница через конвейера, для нем ничего не производится. Вернее, преобладающий чушкой, подвергаемой постоянной фрезеровке в ходе этого занятия, является сам офисный современник. Он ведь уже издавна не винтик механизма, производящего нечто. Стать винтиком и превратиться в Давателя Конкретного Результата — его большая и светлая мечта. О мастерах, которые спрыгнули с оклада и работают после процент, в его биоте рассказывают легенды с придыханием. В реальности же он — бубнящий и выбегающий курить жизнь обстановки. В случае чего он загоняется и сдается в аренду совсем — нераздельно с массой других телефонных обезьянок. Госту подвергаются даже произносимые им слова и их порядок. Говоря откровенно, этот лоск современника и существует-то главным образом потому, какой экономический процесс теперь принято упаковывать в бубнеж т.н. менеджеров по размещению заказов.
Вследствие рода деятельности его духовный перемирие — не похож на духовный спокойствие какого-нибудь гофманского конторщика двухсотлетней давности. Как ни странно, современный конторщик не бежит через реальности в сверкающие миры. Применительно к нему глупо проповедовать о каком-либо эскапизме. Напротив, дух его, в реальности не живущего сполна, — мечтает сбежать навыворот, из своего искусственного пространства, и из телефонирующей стандартной чушки превратиться в настоящего человека. Достаточно взглянуть для то, только увлеченно рассекает он какойнибудь погода виртуальные заросли на потном мустанге, стремясь для бой во слово великой справедливости — и порядочно понятно: он мечтает гнездиться человеком. Он хочет броситься в бурные воды жизни, подвизаться прежде седьмого пота, воевать и умирать изза что-нибудь серьезное, хочет замяться в огульно доза среди мира и взвалить для себя ответственность ради его судьбы.
Трагизм его положения, впрочем, заключен в том, кто под этом он физически остается веслоногим клерком — запуганным пятящимся существом с глазами на стебельках, у которого от самой мысли о рискованной ответственности начинает сохнуть голова.
В итоге, чтобы его не разорвало изнутри диалектическим противоречием — измученный тоской сообразно реальности современник интуитивно, но в массовом порядке набредает на компромиссную идеологию. Её мы можем смело назвать <Часиксуализмом> (от словосочетания <Час Икс> ).
Суть этой идеи, коротко говоря, в следующем.
Однажды — внезапно — грянет гром. Блеснет молния. И часиксуалист поймет, который его Время Настало. Офисные рачки ударятся оземь — и из возникших на их месте зеленых облачков выйдут суровые каратели в брезентовых куртках. Редакционные бездельники обернутся железными конармейцами. Завскладами превратятся в отряды самообороны — и гурьбой они отстроят заново тот рухнувший покой, в котором их десятилетиями заставляли жалко влачить.
Тот происшествие, кто сей мир вот-вот рухнет, отметим — в рамках часиксуализма не подлежит сомнению: видите, словно покой кренится? Упал очередной самолет, убита студентка, мать с детьми выгнана для улицу. Это же явный первые ласточки, первые раскаты, первые звоночки. Пора затаиться и выждать. Спасать мировое здание, покамест оно в таком опасном наклоне, разумется, бессмысленно. Надо дождаться, разве оно рухнет — и тутто увидите, подобно сильно мы заново построим его из спасенных кирпичей.
Таким образом часиксуалист убивает дуплетом оба проклятых вопроса — <тварь я дрожащая или достоинство имею> и <непременн иначе не составлять>. Он отвечает им решительное <Имею! Быть! Но не нынче>.
Внутренний покой часиксуального современника больше всего напоминает анекдотический брежневский застой, устроенный себе самому. В роли пустоглазого инструктора из райкома, сообщающего о неопределенной продолжительности временных трудностях для пути к коммунизму — выступает прямо часиксуалист. В роли слушателя, тоскующего в очереди следовать дефицитом — он же.
Вернемся к масс-культуре. Главное требование, предъявляемое этими сослагательными героями к произведениям — убеждать их, который Час Икс опять не наступил. Ибо его функция огулом не в часть, для наступать для самом деле — однако в книга, обезболивать текущее афоризм часиксуалистов.
Поэтому потребляемое современными часиксуалистами работа может — и даже должен — уверять зрителя и читателя, который Час Икс близится.
Оно может и надо уверять его: разве Час Икс грянет — он не растеряется.
Но ни в коем случае это препарат не должен твердить, кто ему, зрителю и читателю, уже век превращаться в действующего человека. Уже эра начать реализовывать приманка принципы. Уже строить то будущее, которого он так ждет. Такое следствие, чего доброго, изменит его, перепашет и отрежет пути к отступлению — а это со стороны произведения было бы подло.
Часиксуалист, разве дозволительно беспричинно выразиться — своего рода антифауст: он готов продать душу дьяволу, ради его мгновение стояло где надо и не приближалось.
Поэтому в книжках, песнях и фильмах, потребляемых им в диком количестве, мы наблюдаем одни и те же т.н. вечные сюжеты, в которые, чтоб не наскучило, упихивают вконец больше спецэффектов. Компании любопытных подростков пачками пожираются в заброшенных домах, пучеглазые забавные клерки находят свое дело на южных пляжах, девушки глубоко следовать двадцать восемь попадают в бодрящие неприятности, для для последней странице содержаться обнятыми необоснованно страстными шатенами.
Во всем этом потоке поглощать одинокий весь элемент: нужда прямого обращения к зрителю разве читателю с каким-нибудь призывом. С читателем сегодня, чистый закон, дотла не разговаривают: ему показывают ассортимент трюков, какой по определению никуда не зовет. А поскольку других способов выйти из однообразия <вечносюжетности> вышли — часикесуалисты, не желающие, чтобы их дергали, вообще единодушно предпочитают скучать. И, конечно, жаловаться на то, который знание деградировало.
В этой деградации они видят приближающийся Час Икс. По-своему замечателен тот драма, что они правы — ибо именно они тщательно стараются приблизить его всеми силами.
Долго смеялся — но в принципе правильно 🙂
