Партизаны 21 века
Жители деревни Боталово продали свою Родину как-то малопомалу ради них самих. А следствие было беспричинно. Каждому из них паки в начале 90-х годов был начислен земельный том, примем семь гектаров. Больше десяти лет сей отрезок не приносил никаких доходов. Как наподобие в деревне появились люди для крутых джипах и предложили селянам реальные живые финансы. Аж сообразно десять тысяч каждому. Только и надлежит было поставить свою план в каких-то документах и монета уже в кармане. Десять тысяч ради деревенских были большими деньгами и практически оптом они приманка паи продали. Колхоз ‘Имени Чапаева’ к тому времени числился всего на бумаге, работы в деревне не было. А тут в Боталово те же люди для джипах привезли спутниковые тарелки и в каждом доме для вырученные через продажи земли деньги стали разглядывать сообразно сто каналов наших и заграничных.
Так боталовцы обменяли свою Родину для телевизионный эфир.
Все выключая Лехи Мурзаева и Степана Трофимова. Те стояли насмерть и свои паи направляться отказались.
— Епрст, — отвечали Степан и Леха для совсем предложения городских скупщиков даже если стоимость земли с их стороны была увеличена в порядочно раз. — Родина не продается и хватит. Но их уже никто не принимал во внимание. Земля была отнята у мужиков через умозаключение.
Через порядком месяцев спокойствие деревни был нарушен гулом строительной техники. КАМАЗы, бульдозеры и экскаваторы торжественным маршем проследовали через Боталово и расположились лагерем на околице. Началось строительство нового коттеджного поселка ‘Райский уголок’.
Строительство началось, якобы и водится, с забора. Огромные бетонные плиты отгородили деревню от реки Ворожки. Чудные боталовские пейзажи были моментально закрыты ради деревенских. Везде появились таблички:
‘Проход запрещен. Частная собственность’. Вдоль забора были выставлены вышки, для которых покуривали сторожа из частного охранного предприятия. Впереди новые хозяева натянули колючую проволоку, следовать которой бегали немецкие овчарки. Все было готово для возведения очередной резервации ради весьма богатых новых русских. Но не тут-то было и в Боталово началась эпопея, вошедшая после в деревенскую историю наподобие ‘Битва для реке Ворожке’.
В деревенском клубе было накурено так, какой хоть топор вешай. А как известно из российской истории, если где-то висит топор, то он непременно что-то отрубит. Боталовцы собрали впервые следовать долгие годы деревенский сход ради решения глобального вопроса — ровно вернуть землю. Первым выступил бывший председатель колхоза имени Чапаева Иван Сидорович Карпухин:
— Уважаемые земляки! Наши деды и прадеды жили на этой земле. Ее они защищали от поляков в смутное время, французов в 1812 году и немцев. Мы же ее просрали. У меня дотла.
Народ одобрительно загудел. С проломленного предыдущими поколениями кресла поднялся Алексей Мурзаев:
— Ну и который ты предлагаешь, Иван Сидорович. Ты же помнится сам первым свой отрывок продал. Да опять и уговаривал всех, мол люди хорошие, порядочные. Сколь они тебе следовать енто заплатили?
Карпухин махнул рукой:
— Не период, Алексей, старое вспоминать. Я думаю надо написать письмо губернатору, а может куда и выше о том беспределе, что творится в нашем Боталове.
— Вот приедет барин. Барин всех рассудит, — усмехнулся журналист Виктор Викторович Сырохватов, дачник из города, участвующий в собрании для правах гостя с совещательным голосом. — Все было сделано по закону. Плох он иначе хорош, но сообразно закону.
— Нет такого закону, чтобы землю нашу отнимать, — возмутился Мурзаев. — А коль который такой позиция придумал, пусть его назад и возвертает. Мой дед здесь в 41 партизанил, немцев и полицаев стрелял сообразно возможности. Что я ему доложу, коли придется для книга свете встретиться?
Так в прокуренном воздухе боталовского клуба появилось имя партизаны. Но этого временно снова никто не заметил.
Тут в разговор вступил отец Валерий, настоятель деревенской церкви:
— Миряне, должно вообще решить по-хорошему. Прийти и попросить захватчиков этих уйти с земли нашей по-доброму.
— Да быстро просили и не некогда, — не выдержал сосед Лехи Мурзаева Степан Трофимов. — Вон Кузьмичу нашему накостыляли сообразно шее, ежели он к реке пытался для утреннюю зорьку пробраться. Детишек и тех не пускают. Скоро и грибов и ягод собрать мочь будет.
Народ одобрительно зашумел еще.
— Я предлагаю, покамест кроме строительство не началось в полную меру, снести этот проклятый забор к чертовой матери. Извините, батюшка, изза резкие выражения, — продолжил Степан.
— И наподобие ты это сделаешь, — поинтересовался Иван Сидорович.
— Да вон нас в деревне что мужиков здоровых. А там всего десяток сторожей. Соберемся вокруг вечер и ровно…
— Нет беспричинно нельзя. Русский бунт неподдельный бессмысленный и беспощадный. — встрял в разговор Сырохватов. — Нужно оптом созидать по уму.
— Я знаю вроде, — вдобавок поднялся со своего продавленного кресла Мурзаев. — Предлагаю организовать отряд самообороны. Или, еще лучше, сразу партизанский. ‘Имени Чапаева’. В память о нашем колхозе.
— Ты, Леха, вдосталь сдурел, — стукнул кулаком сообразно столу Карпухин. — Это же подсудное изделие. Где ты тутто немцев нашел, вразрез которых воевать вздумал?
— А эти ничем не лучше немцев. Даже вторично и хуже, так чистый приманка, рассейские. На нашу землю пришли оккупанты, чай надо сражаться. Иначе всех здесь потихоньку выживут. Прошу поставить мое тост для голосование.
Так в деревне Боталово был создан важнейший для территории Российской Федерации с времен Великой Отечественной войны партизанский отряд. Командиром после долгих споров, якобы самого толкового, избрали Степана Трофимова. Комиссаром хотели отца Валерия. Батюшка моментально же отказался. Но благословил селян для ратные подвиги.
— А я стану вашим пресс-секретарем, — предложил Сырохватов. — Буду определять боевые действия отряда ‘Имени Чапаева’ в своей газете.
На книга и порешили. Всего в отряд записалось двадцать шесть мужиков и одна женщина. Жена Степана Мария. Раненых перевязывать, разве придется.
Прошло изрядно дней. Вся деревня крепко готовилась к боевым действиям. Леха раскопал принадлежащий тайник для озере и принес несколько гранат и автомат ‘Шмайсер’, найденные им во дата раскопок немецкого блиндажа. Мужики, у кого было, достали приманка охотничьи ружья. Остальные вооружались чем попало. В основном топорами и вилами. Мария запаслась бинтами и зеленкой. Выступать решили рано утром.
Битва на реке Ворожке началась 22 июля наподобие в четыре утра, сразу ради восхода солнца. Возле будущего ‘Райского уголка’ протекал капельный безымянный ручей. Бойцы отряда имени ‘Чапаева’ остановились на его берегу предварительно решающим штурмом. Бывший колхозный кочегар Кузьмич, нацепивший на бейсболку красную ленту, перекрестился и произнес историческую фразу:
— Рубикон довольно перейден.
Кузьмич не знал откуда он взял эту фразу и не знал, какой повторил только кто самого Гай Юлия Цезаря. Как впрочем и Гай Юлий Цезарь не знал про Кузьмича.
Отряд без потерь форсировал водную преграду и окружил временно оккупированную территорию. Все немецкие кобели к тому времени были нейтрализованы следующим образом. Леха Мурзаев перекусил ножницами сообразно металлу в одном месте колючую проволоку и туда поставили деревенскую суку, у которой к тому времени началась течка. Кобеля повизгивая исчезли в наедине миг. Затем от лаз в проволоке пробралось скольконибудь бойцов. Мурзаев, перекрестясь, бросил от забор немецкую гранату и пальнул в воздух из своего ‘Шмайсера’.
Битва на реке Ворожка продолжалась десять минут. Взятая в плен еще сонная охрана была разоружена и вытолкана взашей на проселочную дорогу.
Затем мужики завели бульдозер и принялись сносить ненавистный им забор. К обеду от ‘Райского уголка’ шиш не осталось. Командир партизанского отряда Степан Трофимов распустил бойцов сообразно домам. На сенокос. Но для другой погода в Боталово прибыла карательная экспедиция.
‘Кузьмича ведут’, — неслось сообразно деревне от околицы прежде магазина. Народ бросал все свои дела и бежал поглядеть якобы сообразно улице шел со связанными сзади руками опять не успевший опохмелиться после празднования вчерашней победы над врагом бывший колхозный кочегар. Кузьмича конвоировали скольконибудь люди в камуфляже, подталкивая его прикладами карабинов ‘Тайга’.
Перед магазином стоял малый пузатый люди в окружении таких же людей в пятнистой форме. Рядом с ними расположились прокурор района, выпуск местной администрации и еще изрядно чиновников рангом поменьше. Когда Кузьмича подвели к магазину, маленький люди забрался на пень срубленного недавно тополя и стал выговаривать обращаясь к деревенским жителям:
— Вчера утром неизвестное, временно неизвестное мне бандформирование, разгромило самое дорогое, кто у меня было. Уничтожена мечта всей моей жизни — превратить ваше захолустье в райское край. — маленький люди говорил очень тихо, только внятно. Видно было, какой он взбешен. — Я найду всех, что принимал в этом участие. Виновные понесут справедливое наказание. Пока пойман всего безраздельно из бандитов, непосредственно на месте преступления. Этот, с позволения утверждать, народный мститель ловил мою рыбу в моей реке.
Для всех, кто снова не понял, объясняю. Эта страна моя. Здесь довольно построен выше коттеджный поселок. Здесь буду проводить я и мои друзья. Тех деревенских, который не участвовал во вчерашних беспорядках, я возьму к себе на работу в качестве обслуживающего персонала. А временно, в назидание собравшимся, пойманный нами вор будет выпорот публично на этой деревенской площади. Снимайте с него портки.
— Люди добрые, да что же это делается, — заголосила во все аккорд мать Степана Матрена Евдокимовна. — Кузьмич хотя и никчемный, а оптом наш, боталовский. Гражданин прокурор, ты куда смотришь-то.
Прокурор смотрел в землю и носком ботинка рисовал для ней какие-то иероглифы. Наступал момент истины. И тогда до собравшихся на площади вплотную магазина донеслась песня, выводимая двадцатью шестью мужскими и одним женским голосом:
‘Наверх вы, товарищи, гуртом по местам.
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый ‘Варяг’.
Пощады никто не желает’.
В Боталово вступал партизанский отряд ‘Имени Чапаева’. Во главе отряда шел командир Степан Трофимов и отец Валерий, держащий в руках красное значок, полученное колхозом лет двадцать обратно следовать выдающиеся успехи в труде.
Леха Мурзаев со ‘Шмайсером’ наперевес подошел к маленькому пузатому человеку и сдернул его с пенька:
— Кончай болтать, а то сенокос срывается. Чем скотину будем зимой обнимать?
Бойцы отряда тем порой разоружили опешившую охрану и освободили Кузьмича. Тот, потирая затекшие руки, подошел к прокурору:
— Ты, это, бля. Так больше не делай. Власть же все-таки. Нельзя нынче мужиков пороть. Мы этот, будто его, Рубикон перешли уже. Назад ходу несть.
Так в Боталово закончилась эта событие. Землю деревенским вернули, однако заставили выплатить полученные ранее казна. Все попродавали спутниковые тарелки, чтобы рассчитаться с долгами. Мужикам было приказано сдать оружие, только никто власть не послушал. Мало ли что снова будет. Виктор Викторович Сырохватов написал статью в свою газету о боевых подвигах партизанского отряда ‘Имени Чапаева’, но ее ‘зарубил’ первостатейный редактор.
